С древнейших времен в художественной промышленности слоновая кость играла важную роль. По цвету, тонкой и плотной структурe и значительной твердости она всегда представляла собой один из прелестнейших материалов для художественных работ. Она оди­наково ласкает и глаз, и осязание, а инстинктивная увренность в её прочности и ценности еще больше усиливает производимое ей приятное впечатление. Цвет слоновой кости — целая гамма нежнейших тонов от ослепительно белого до желтоватых, красноватых и зеленоватых. В некоторых оттенках он напоминает теплый тон человеческой кожи, с которой издавна часто сравнивается. Возможно, что именно благодаря этому свойству слоновая кость — как и коралл всегда так высоко ценилась: ведь из всех прочих материалов лишь эти два вызывают представление о живом человеческом существе. Ключ к этим смутным ощущениям слдует искать в тех беcсознательных ассоциациях, которыми порождается не определенная мысль, a скopee чувственный рефлекс. При этом слоновая кость напоминает не человеческую кожу вообще, а лишь кожу людей, физически совершенных, прекрасных, юных и здоровых, вызывая представление о классических формах, прекрасных женских плечах и нежных руках. Поэтому, в классической древности, когда чувство красоты стояло в зените своего развития, слоновая кость применялась в статуях богинь для лиц, так как её цвет в некоторых оттенках передает идеал цвета человеческой кожи. Возможно, однако, что еще иной психологический момент содействовал широкой популярности слоновой кости, именно момент чувственности, вызываемый безсознательным воспоминанием об обнаженном теле. В наиболе невинном виде это было использовано в излюбленных в семнадцатоми восемнадцатом веках статуэтках нищих.  

[↓ Читать далее]

СЛОНОВАЯ КОСТЬ РАЗЛИЧНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ.

Настоящая слоновая кость представляет собой плотное, белое и твердое вещество слоновых клыков (бивней), состоящих исключительно из костного вещества зубов и цемента, не содержащее эмали, как зубы других животных. Кроме того, в обыденной жизни «слоновой костью» называют еще клыки бегемота, моржа и нарвала. Что касается настоящей слоновой кости, то тут в торговлe различается несколько сортов: 1) мягкая (мертвая), 2) твердая, 3) полутвердая и 4) менее ценная кость молодых клыков. Бивни слона иногда достигают значительных размеров. Упоминают о клыках в 8 футов длины и 5 — 600 фунтов весом; обычно же длина их колеблется от 1 до 1,25 м., при толщине в руку и весят 35 до 80 кил. «Мягкая» слоновая кость — молочно-белого цвета, не просвечивает и не хрупкая; «твердая» слегка просвечивает, обладает теплым желтоватым, красноватым или зеленоватым тоном и плотнее первой. На продольных разрезах обнару­живается рисунок, напоминающий строение дерева, а на поперечных — продолговатые ячейки, образующие тонкий сетчатый рисунок. Что ка­сается качества слоновой кости, то оно зависит от места её про­исхождения:

А) Наиболее ценная получается из Гвинеи и Габона в Африке; обычно её называют «зеленая кость»; оттенок её желтоватый, переходящий с годами в чисто белый, тогда как вce прочие сорта от времени желтеют; к этому же сорту причисляется зеленоватая или чисто белая слоновая кость из Анголы и других дальних мест Африки.

В) Капская слоновая кость имеет несколько желтоватый и матовый оттенок; на нее похожа кость из Занзибара, Маската.

С) Индийская слоновая кость раздляется на 3 сорта: а) цейлонская — розоватого оттенка или же превосходной белизны; б) сиамская, пpимepно тex же тонов, отличающаяся лишь сетчатым рисунком; Этот сорт редко поступал в продажу и ценится весьма высоко; он очень плотен и тяжел; на продольном paзpeзe часто можно видеть переход оттенков от светло-чайного и розового до молочно-белого; в) бомбейская кость, хотя, собственно, не индийская, а восточно-африканская, однако она причислялась к индийским, ибо Бомбей являлся главным, если не единственным, местом её вывоза; качество её не высоко.

D) Ископаемая сибирская слоновая кость представляет собой клыки мамонта (Elephas primigenius) и добывалась в Сибири в разных местах, главным образом на ceвepe на 4-м Медвежьем и 1 Ляховском островах. Она известна также под названием голубой слоновой кости (ebur fossile). Этот сорт является предметом древней торговли и уже много сотен лет тому назад вывозилась в Китай. Мамонтовая кость отличается большой твердостью, но неважным цветом. Подобная кость встречается и в Египте.

Качество и цена слоновой кости тем выше, чем ровнее её цвет, чем тоньше её сетка и чем меньше она выступает. Вообще слоновая кость имеет склонность к пожелтнию на воздухе и не теряет её даже после отбелки. Kpoмe бивней слонов, в продажу поступали также и их крупные коренные зубы, а также зубы бегемотов; последние вывозили с Мыса Доброй Надежды, с Африканского побережья, из Абиссинии и Египта. Зубы бегемотов достигают 30—35 см. длины при вece в 1—2 кг. и дают прекрасную кость, никогда не желтеющую, но, из-за значительной внутренней полости, они годятся лишь для мелких изделий. Использовались также чисто-белые, твердые клыки моржей, достигающие 60—80 см. длины и 3—4 кг. весом, и достигающие часто 2—3 м. длины спирально-бороздчатые бивни нарвалов, более твердые, чем слоновая кость, и отлично при­нимающие политуру. Последние два сорта значительно менее эластичны, чем настоящая слоновая кость; в Китае и на Bocтoкe они с древнейших времен находили широкое примнение, так же как и в России, где рыбий (моржовый) зуб очень дорого ценился. Герберштейн пишет: «На устье Печоры рассказывают об удивительных зверях, из коих одни называются mors (морж), величиною с быка, имеют короткие ноги, живут в мope, имеют в верхней челюсти два зуба. Бьют их только ради прекрасных белых зубов, из которых делают красивые черенки к ножам. Моско­виты, турки и татары делают из них рукоятки к своему оружию». 

Слоновая кость лучшего качества, на которой ясно заметен тонкий рисунок её структуры, получается лишь из срединной части клыка. Уже беглым взглядом можно определить, из какой именно части клыка выделана данная вещь. Хорошая слоновая кость всегда должна иметь ровно блестящую поверхность, в случае поматования её от времени блеск сразу опять появляется при натирании мягкой шерстью, шелком или замшей. От долгого употребления и прикосновения сло­новая кость получает особенную красоту и гладкость. Чем больше вещь в употреблении, тем великолепнее её патина. Срединная часть клыка обнаруживает на поперечных срезах ясно видимый сетчатый тонкий рисунок из пересекающихся и очень сближеных тонких линий. Концентрические круги соответствуют возрасту животного. На продольном cpeзe мы видим лишь тонкие параллельные линии, как и на дереве. Когда слон достигает возраста, в котором клыки его наиболее ценные, то на их поперечном paзpeзe мы находим в самом центре совсем маленькое отверстие с черноватой каймой, которое увеличивается по мepe приближения к основанию клыка. Присутствие этой черной точки повышает в Китае ценность вещи. Наружные слои клыка отличаются все бoлee слабеющим по мере приближения к наружной поверхности рисунком. На корнях бивней и на кости челюстей сетка встречается крайне редко, а линии продольного paзpeзa отличаются равномерной мелкой волни­стостью, вроде легкой ряби на гладкой водной поверхности. Кость ребер и стоп слонов отличается рисунком, состоящим из концентрических волнистых эллипсов, причем промежутки между ними часто отличаются по цвету. Кости ноги и прочего скелета совсем без рисунка как на поверхности, так и на разрезе. Лучшая кость полу­чается от живого, вернее только что убитого животного, кость от павшего животного всегда отличается матовостью и со временем покры­вается неправильными опаковыми пятнами. 

В Китае, Иидокитае и Аннаме вырабатывались для вывоза под видом слоновой кости очень много изделий из позвонков китов, акул и крокодилов. Эту подделку легко отличить по отсутствию ри­сунка, непрочной политуре, маслянистости на ощупь и землистому желтоватому тону, общему для всех издлий этого рода. Эти кости значительно мягче слоновой, а потому и легче обрабатываются. Они легко полируются и шлифуются, однако изделиям из них недостает силы в лепке, — та же разница, что, между скульптурой из жировика и из нефрита, горного хрусталя и т. п. Патинировка их также искусственная, она достигается прокапчиванием готовых изделий дымом, легким обтиранием их на солнце и заворачиванием в свежие листья табака. После такой обработки изделия получают временно желтоватый, довольно приятный тон, который, однако, не может обмануть опытный глаз. Характерным примером такой подделки могут служить китайские церемониальные мечи, нередко огромных размеров, часто попадающиеся в антикварной торговле и, вероятно, многим из наших читателей знакомые.

Красивый и вы­соко ценимый цвет настоящей слоновой кости получается лишь в изделиях изготовленных из неё. Чтобы вернуть потемневшей слоновой кости её первоначальную белизну достаточно ее обтереть смоченной в уксус тряпочкой. Другие зубы слонов — коренные — обладают совершенно иным строением: они состоятиз параллельных слоев, которым соответствуют в разрезе вертикальные ма­товые прослойки; вещество их чрезвычайно плотно, но, благодаря не­однородности своей, отдельные слои легко отличаются не только внешне, но и на ощупь; каждый отдельный слой, чисто белого цвета по середине, на краях приобретает желтоватый оттенок и отделен от соседних красноватой или голубоватой прослойкой. В умелых руках из этого материала иногда получаются оригинальные изделия, но все же он мало пригоден для резных работ, и вещи из него легко трескаются по слоям. Чаще всего этот материал идет на рукоятки сабель и вообще на менее тонкие работы. В начале двадцатого века поддельная слоновая кость из рыбьих позвонков совершенно вытеснила обра­ботку настоящей в Китае и в Индокитае. В Индокитае в то время укоренился обычай вымачивать слоновую кость в сернистом растворе, чтобы сделать ее, таким образом, мягче и удобнее для обработки. Обработка слоновой кости производилась пилой, резцом от руки и на токарном станке, шлифовкой и полировкой. Шли­фовалась она хвощем с водой и отмученной пемзой, а полировалась отмученным трепелом, мылом или тонким порошком извести. Для отбелки употреблялся раствор хлорной извести, горячая кашица из извести и другие средства. Вываркой в растворах красок можно сло­новой кости придавать ту или иную окраску.

Остается сказать несколько слов о подделках слоно­вой кости и её суррогатах. Плоды одной южно-американской пальмы (Phytelephasmacrocarpa) дают так называемую «растительную» слоновую кость; плоды эти, величиной с куриное яйцо, состоят из твердого, белого вещества, и хорошо поддаются обработке. Наконец, из гипса и пережженной слюды длаются массы, имеющие некоторое сходство со слоновой костью.

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫХ ЦЕЛЯХ

Использование слоновой кости для художественно-промышленных целей издавна было весьма разнообразно. Начиная от интарсий для мебели, отделки стен, дверей и шкатулок до целых скульптур и невероятно мелких и тонких вещиц, слоновая кость применялась для всевозможных предметов роскоши и обихода. Особенно Китай отличался в производстве таких точеных и резных «диковинок», состоящих обычно из вырезанных из цельного куска шаров, заключенных один в другом, причем каждый шар отделан своим резным ажурным орнаментом; число этих шаров бывает свыше двенадцати.Изготовление этих вещей, в которых прежде в Европе видели настоящие шедевры резьбы, на самом деле не так уж хитро, если не считать терпеливость и точность работы. То, что кажется столь непостижимым в этой работе, заключается лишь в математическом расчете и в точной последовательности работы.

Никакой другой материал не является в такой степени подходящим для токарных и резных работ. Строение слоновой кости из концентрических или взаимно перескающихся слоев препятствует образованию трещин как это бывает в дереве, а плотность позволяет выработку удивительно тонких слоев до почти полной прозрачности. 

По преданию, уже евреи украшали ею стены своих дворцов и мебель. Трон Соломона был сделан из золота и слоновой кости. В числе предметов торговли всего древнего мира слоновая кость, по ценности, следовала непосредственно за золотом. Египтяне, ассирийцы, вавилоняне и персы использовали слоновую кость в большом количе­стве, финикияне познакомили с ней греков, а из Греции она пе­решла и в Рим. 

В Илиаде слоновая кость упоминается лишь один раз, но уже в Одиссее не раз упоминается о мебели и инкрустациях на стенах дворцов и указывается, что кресло Пенелопы было сделано из серебра и слоновой кости, а покой Менелая был разукрашен слоновой костью, золотом, серебром и янтарем. Начиная с VI в. до Р. Хр. в Греции стали изготовлять скульптуры из слоновой кости, причем мелкие из цельных кусков, а крупные — из дерева или глины с облицовкой из слоновой кости. Нам известны даже имена художников - Эмилий, Феокл, Нидон и др. которые изготовили статуи Юпитера, Юноны, Фемиды, Минервы, Времен года и др. из золота и слоновой кости. Техника соединения золота и слоновой кости для барельефов и статуй была специальностью классической древности: она называлась scultturachryselephantina; обнаженные части тела при этом облицовывались слоновой костью, а одежды покрывались золотом. Фидий создал знаменитую статую Олимпийского Зевса, а также статую Парфенонской Паллады — колоссальные статуи, в которых все открытые  части тела были из слоновой кости, а одежды из золота. В Риме развилась настоящая страсть к слоновой кости: троны, кресла, скипетры, обложки книг украшались ею. После Рима главным центром производства стала Византия и до XI в. она слави­лась своими работами в этой области. 

Особенно распространенным в Риме и Византии былопроиз­водство складней-диптихов, из двух небольших, соединенных шарниром, пластинок или створок из слоновой кости, внутри покрытых воском, по которому писали особой иглой, один конец которой был заострен для письма, а другой имел вид лопатки для стирания написанного. Консульские складни были снаружи украшены барельефами: на одной створке портрет самого консула со знаками его сана, на другой портрет царствующего императора. Епископы возлагали свои складни на алтарь во время богослужения для поминовения жертвователей в молитвах, и на этих складнях религиозные мотивы вытеснили портреты. Затем такие складни двух и трехстворчатые, вошли в общее употребление. Такие пластинки слоновой кости впоследствии, в средние века, находили себе применение в качестве окладов для книг.

Со времен Карла Великого слоновую кость стали применять для статуэток, купелей, чаш, дарохранительниц, епископских посохов и т. д., но изображения ограничивались исключительно религиозными сюжетами. Лишь около 1300 г. появляются темы из современных романов и поэтических творений. Особенно в моду вошла слоновая кость во Франции,и для многочисленных церквей, построенных там в царствование Людо­вика Святого, было создано множество такой художественной цер­ковной утвари. Уже в 1258 г. в Париже существовало 7 корпо­раций, имевших право работы по слоновой кости: 1) четочники, 2)    гребенщики, 3) фонарщики, имевшие право работы по рогу и сло­новой кости, 4) резчики шахматных фигур и досок (les deiciers), 5)    резчики-скульпторы, изготовлявшие статуи святых, 6) живописцы и 7) «tabletiers», иначе говоря рзчики «tableaux» и «retables» — барельефов для украшения престолов и переносных алтарей; кроме того, они же делали шкатулки, шкафчики, рукоятки для кинжалов, черенки для ножей, епископские посохи и проч. 

В XVI в., когда ювелирное искусство заняло первое место в художественной промышленности, лучшие мастера Италии проходили школу в ювелирных мастерских, гдео брабатывалась также слоновая кость. В Венгрии, в Константинополе, в Нидерландах и в Гер­мании в средние века тоже процветала обработка слоновой кости. Впервые в 1514 г., в инвентаре Шарлотты д’Альбрэ, герцогини Валентинуа, упоминается более крупное издeлие — шкатулка ажурной резьбы. 

С этого времени разнообразие изделий из слоновой кости все возрастает; встречаются всевозможные коробочки и шкатулочки, гребни, зеркала — последние попадаются особенно часто, причем нередко укра­шаются золотом и эмалью; затем фонари, подсвечники, шары, шашки и шахматы, трости, пороховницы, ножевые черенки, кубки в виде рогов, барельефы и множество других предметов.

С начала христианской эры в искусстве обработки слоновой кости можно выделить два периода расцвета: первый относится к раннему средневековью, второй к 1650—1720 гг. Интересно отметить, что Возро­ждение, столь плодотворное во всех отраслях искусства, уделило лишь немного внимания этому материалу. Тут, пожалуй, сказалось некоторое пресыщение, вызванное слишком обильным примнением его в средние века. 

Из сказанного ясно, как обширна область изделий из слоновой кости и, учитывая размеры нашей статьи, нам прийдется ограничиться обзором её только за последние столетия. 

РОССИЯ

Древнейшие образцы резьбы по слоновой кости в России следует искать, вероятно, в Киеве, куда они могли попасть из Византии или же с Афона, где из этого материала в большом количестве изготовляли кресты и иконы. Настоящим центром этих работ в шестнадцатом веке стала далеко на севере Архангельская область, в частности же посад Холмогоры и поморские скиты. До середины XVII в. холмогорские резчики, по-видимому, ограни­чивались выделкой гребней, причем большинство делалось из «кости рыбьяго зуба», то есть моржовой кости. Уже в XVII в. холмогорцы выписываются в Москву для работ в Оружейной Палате, где создавались особые отделения для различных отраслей художественной про­мышленности. С 1656 г. здесь работают взятые «против своей воли» из Холмогор в качестве государевых мастеров Семен и Евдоким Шешенины, как «искусные костяных дел токари». После смерти в 1667 г. Евдокима, не оставившего учеников, на его место был выписан его двоюродный брат Иван Прокопьев Шешенин. По приезду в Москву он, однако, заявил, что он и брат его Василий «костяное дело делают гладью, а резьбы по кости не знают и делать прорезных гребней не умеют». Такие прорезные гребни очень старого происхождения и тогда еще повсюду были в моде; это двусторонние гребни, средняя часть которых обычно украшалась прорезными сценами из охотничьей жизни. В Оружейной Палате Ивана Шешенина спросили, «есть ли кто на Холмогорах мастерством против Евдокима Шешенина», повидимому, считавшегося лучшим мастером, а Иван ответил что «на Холмогорах только один человек, который сим знаменит и по кости всякую резь режет и прорезные гребни делает, это Гришка, по прозвищу Носко, который живет в посаде на тягле, а иных людей такому мастерству опроче его никого нет». Носко был тотчас вытребован в Москву, однако, почему-то туда не попал. Отсюда видно, что в середине XVII в. искусство резьбы по кости в Холмогорах находилось в полном упадке, и что там выделывались простые гребешки для продажи. Это же подтверждается случаем, когда в 1669 г. в Холмогоры был послан указ, чтобы местные мастера сделали 10 прорезных гребней для царя Алексея Михайловича и чтобы «в рези были у гребней травы и в травах птицы»; но холмогорские «посадские люди - гребенщики» в числе 23 с Денисом Зубковым во главе заявили, что таких гребней делать не­кому, что они гребни делают только «гладким и простым мастерством» и что такие резные гребни делали только вышеназванные Ивашка да Васька Шешенины. Несмотря на то, они трудились и царский заказ был исполнен тремя мастерами: Денисом Зубковым, Иваном Катерининым и Кириллом Салматовым, которые также умели и шахматы делать. В 1672 г. к вышеупомянутым Шешениным поступил в ученики младший их брат Семен, вышедший через 3 года в мастера. 

В это время в Москве мы находим еще ряд других резчиков по кости, работавших в Оружейной Палате; тут и великороссы, и белороссы из Витебска, и немцы. Имена некоторых из них известны: Кирилл Толкачев, Данило Кокотка, Иван Дракула, Самуил Богданов, Иван Никитин и Яган Ган (Johann Hahn), «из Анбургския земли» (Гамбург), бывший с 1666 г. капитаном рейтарского строя, а в 1679 г. поступивший «мастером костяного, токарного и янтарного и часового дела» в Оружейную Палату. Затем в 1656 г. упоми­наются Кирилл Козьмин и Евдоким Иванов, а также Микита Давыдов и ученик его, Федор Крыгор (Theodor Krüger). 

Эти московские мастера делали для царской семьи, кроме излюбленных прорезных гребней, еще уховертки, четки, шахматы, «тавлеи», саки (шашки), бирки, ароматники, черенки, кубки, братины, чарки, фляжки, рога, пороховницы, паникадила, иконы, посохи, рамки для зеркал и, главным образом, ларцы, ящики, и т. д. 

Уже разнообразие перечисленных предметов говорит о том, что в конце XVII в. peзьбa по кости в Москве стояла несравненно выше, чем в Холмогорах. В Холмогорах эту отрасль оживил лишь Петр Великий; его творческий гений, на следы которого мы постоянно и повсюду наталкиваемся, очевидно дал толчок новому развитию искусства резчиков на дальнем ceвepe. Близкое знакомство Петра с Нидерландами, его пребывание в Голландии, совпавшее с расцветом в ней резьбы по кости, и наличие больших запасов ископаемой сло­новой кости и моржовой кости на ceвepe империи, повидимому, указали взору государя возможность развития там богатой про­мышленности. Стоит учесть также личное пристрастие Петра Великого к токарному искусству, засвидтельствованное рядом сохранившихся его собственных работ. Любопытно, как здесь встретились отклики искусства дальнего востока — в виде дошедших до Архангельска традиций северных монголов, якутов, остяков и проч., — с началами наивысшей в то время, западной, культуры, так как вполн вероятно, что Петр направил в Архангельск несколько нидерландских резчиков, и здесь на общей paботe могли сойтись представители восточных народов с медлительными фламандцами и живыми подвижными валлонами. Точных сведений об этой промыш­ленности мы, к сожалению, пока не имеем, но знаем, что она стала развиваться с петровских времен и в первой половине XVIII в. отсюда выходили художественныя изделия, по стилю похожие на западно-европейские. 

Kpoмe Петра Великого, охотно посвящавшего свой досуг токарным и резным работам, в более позднее время это искусство имело в России еще одного венценосного представителя. Великая княгиня впоследствии Императрица, Мария Федоровна, обладавшая чуткой худо­жественной натурой, сумела подняться в искусстве значительно выше дилетантства. Живя с цесаревичем преимущественно в Павловске и Гатчине тихой жизнью, вдали от дел и политики, она усердно за­нималась резьбой по слоновой кости. Так на досуге в тихие летние дни или в дождливые осенние утренние часы возник целый ряд ра­бот, которыми великая княгиня любила одаривать близких ей лиц. Большинство этих работ представляет собой декоративные предметы в виде небольших пирамид, обелисков, колонн, ваз, украшенных орлами, монограммами, надписями. В Эрмитаже хранится несколько таких собственноручных работ. 

О peзчикax по кости в Петербурге и в Москве за XVIII в. нет никаких данных. Вроятно, кое кто из цеховых золотых дел мастеров в Петербурге, а также среди руководителей по скульптуре в Академиии из работавших на Монетном Дворе медальеров, был знаком с этой техникой, однако мы можем опредленно указать лишь на Карла Лебрехта, в течение нескольких лет руководившего занятиями великой княгини Марии Федоровны. До 1860-х гг. резал кость Я. Сряков, автор рельефного портрета великого князя Николая Николаевича Старшего из Эрмитажа. В Москве в первой половине XIX в. работал художник Шер (Scheer), автор головы Богоматери для «Благовещения». 

ИТАЛИЯ

В Италии в ХV и XVI веках появлялись еще некоторые художественные произведения из слоновой кости, хотя первое время расцвета этой отрасли в Италии уже миновало. Мощехранильница в cобope в Граце, рельефы «торжество Амура» в Лувре и Барджелло мантуанской школы, венецианские женские портреты и великолепный триптих 1500 г. в Лувре красноречиво свидтельствуют о мастерстве итальянцев в этой области. Среди многочисленных дошедших до нас Распятий того времени, многие приписываются резцу Микельан­джело, Бенвенуто Челлини и Джованни да Болонья, — правда, без каких-либо доказательств. По некоторым причинам, о которых мы здесь не будем распространяться, невероятно, чтобы эти великие мастера сами занимались резьбой по слоновой кости. Beроятно лишь, что их творения из бронзы оказали сильное влияние на резчиков или даже служили им моделями. Данные о резчиках того времени  отрывочны и неполны и, если мы даже можем на­звать несколько имен, то мы не знаем их творений, и, наоборот, не можем указать мастеров той или иной определенной вещи. На­чиная с XVII в., ситуация меняется: можно отличить несколько школ, которые, несмотря на общую высокую степень технического совершенства, существенно различаются по художественной ценности и объему творчества. Как ни странно, итальянская школа тут стоит на последнем месте. 

Приведем здесь список наиболее известных и значительных итальянских мастеров по слоновой кости:

Giovanni Bernardi di Castello Bolognese — XVI в. Giovanni Antonio Gualtario da Gaeta — XVI в. NiccolоZiera — XVIв. Alessandro Algardi, 1593(или 1602)—1654 из Болоньи, скульптор и зодчий. Известно, что он резал Распятия и детские фигуры (putti). Pietro Andrea Torre из Генуи, умер в1668, делал Распятия. Filippo Planzone «il Siciliano», из Никозии (до 1636); его работы лошадь в сетях, из цельного куска, в Барджелло во Флоренции. Francesco Francelli, работал в Риме и при английском дворе в XVII в. Giovanni Pozzo из Милана, работал в Риме около 1700 г., медальер и резчик портретов и фигур. Antonio Leoni работал в Венеции около 1700 г. Один из замечательнейших известных резчиков. Работал в 1690—1716 гг. также при дворе курфирста Иоганна Вильгельма Пфальцского в Дюс­сельдорфе. Рельефы с его подписью на исторические, религиозные и мифологические сюжеты в Национальном музее в Мюнхене отличаются талантом и техникой, как и группы в Венском дворцовом музее. Giuseppe Maria Bonzanigo (1740 — 1820), умер в Турине. Делал маленькие барельефы в античном стиле, отличающиеся изуми­тельной тщательностью отделки, также цветы и плоды, медальонные портреты в рамках с эмблемами и аллегориями. Часто рельефы его вделаны в фон из черного дерева или образуют крышки табакерок, ожерелья, браслеты, перстни. Автор барельефного портрета императрицы Марии Луизы 1811 г. в Лувре. После Бонзаниго остался целый ряд учеников, из числа которых назовем: Martinodi Campertogno, Migliara, Colombo, Artero и двух немцев Lehmann и Schüller. Их учениками в свою очередь были: Tanadey, Marchino младший и Canaveri. Giuseppe Salviati, обосно­вался около 1790 г. в Берлине; работал в стиле Бонзаниго микроскопические рельефы. 

Следует сказать, что список итальянских резчиков по слоно­вой кости XVI—XVIII в. так короток потому, что, по-видимому, эта отрасль и сам материал не пользовались широкими симпатями среди итальянских художников; все талантливые мастера того времени тво­рили из мрамора или бронзы, а многочисленные изделия из слоновой кости того времени итальянского происхождения сработаны преимущественно жившими там иностранными и начинающими худож­никами, в основном немцами, такими как Petel, Kern, Barthel, Permoser и другими, о которых известно, что они жили и работали в Италии. 

ФРАНЦИЯ

Об изделиях из слоновой кости во Франции времен средних веков уже упомянуто выше. Кроме Диеппа, о котором будет сказано особо, это искусство издавна процветало в Париже. Перечислим некоторых наиболее известных французских мастеров: 

Jean Lebraellier, скульптор короля Карла V. Héliot Berthelot,в 1392 г. работал при дворе Филиппа Смелого; делал церковные барельефы и фигуры святых. Jean Goujon, родился в 1515 г. убит в Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 г. Jean de Bologne, родился в Дуэ в 1529 г., умер в 1608 г. во Флоренции, знаменитый французский скульптор, также изготовлявший статуэтки из дерева и слоновой кости. Jean Baptiste Guillermin, 1623—1679; жил в Авиньоне. Его резцу принадлежит великолепное Paспятие (1659 г.) в Авиньонском coбope — одна из лучших работ этого рода вообще. В 1663 г. он переселился в Париж. Множество его работ из слоновой кости и кокоса находится в разных монастырях и церквях Франции. Pierre Simon Jaillot, родился в Сен-Клоде в 1633 г. В 1661 г. был принят в Парижскую академию, но в 1674 г. исключен за непристойное поведение, умер в 1681 г. Исполнил прекрасную статую Спасителя для аббатства Saint-Germain des Prés. Alexis Hubert Jaillot, умер в 1712 г., брат предыдущего, вместес ним прибыл в 1657 г. в Париж. Milet или Milé род. в XVII в., был токарем по слоновой кости; впоследствии переселился во Фландрию, где и умер. Jean Cavalier работал приблизительно в 1680—1707 гг., — в 1690 г. в Лондоне, затем в Германии и Швеции. На его работах имется либо полное имя, либо инициалы «J. С.» или просто «С.» Его специальностью были медальонные портреты. Многие его работы нахо­дятся в собраниях и музеях Вены, Берлина, Касселя, Брауншвейга и Стокгольма. Не следует путать его с современником Nico­las Chevalier, жившим в Голландии. Lacroix, родился в Бургундии, жил в конце XVIII в., работал в Генуе; делал исключительно Распятия из дерева и слоновой кости высотой не больше фута. Michel Anguier,исполнил в 1668 г. статую Христа, высотой в 22 дюйма. Le Géret (1628 —1688) жил в Париже и делал исключительно распятия. François Girardon (1628—1715 гг.), знаменитый скульптор. JosephVillerme, родился в Сен-Клоде, первоначально работал в Париже в Гобеленовой мануфактуре при Лебрёне в качестве скульптора, а затем в Риме, где и умер около 1720 г. Из благочестия решил работать только Распятия. Интенсивной разработкой этой одной идеи он достиг удивительной художественности в своих талантливых творениях. Он и вышеупомянутый Jaillot являются лучшими французскими резчиками Распятий. Некоторые его работы находятся в Риме и в итальянских собраниях и монастырях. Blondelоколо 1730 г. делал медальонные портреты. L. Durand жил около 1760 г., был резчиком по перламутру, но резал и слоновую кость. Огец и сын Rosset из Сен-Клода, жившие в XVIII в., делали преимущественно Распятия, бюсты и статуэтки святых, а также Вольтера, Руссо, Монтескье и др. О них мы знаем лишь, что Фальконэ громко высказывал свое восхищение их талантом. Guichard, Leclerc, Morand и Antoine Babanot, работали (около 1780 г.) аллегории и портреты. Dailly резал небольшие «Революционные» сюжеты и Donault 1812 г. бюсты Наполеона и Жозефины. Надо еще упомянуть о Volaperta и Jeannest, работавших с бронзой, воском и слоновой костью в начале XIX в. О Volaperta, вероятно итальянце по происхождению, мы знаем лишь, что он в 1814 г., после вступления в Париж союзных войск, преподнес Александру I рельефный его портрет, тонко сделанный из слоновой кости на манер камеи. Он подписан «Volaperta». Tanadei или Tanadey, итальянец, ученик Бонзаниго, пе­реселился в Париж и исполнил в 1819 г. портрет Александра I; к сожалнию, нам не извeстна дальнейшая судьба этой работы. В 1825—1829 гг. в Париже мы находим еще мастеров-резчиков: Hue, преемник Dailly, Joplereи Behr. 

Кроме Парижа и Диеппа во Франции был еще третий центр резьбы по слоновой кости — Сен-Клод в Франт-Контэ, где с давних пор уже процветала резьба по дереву и откуда вышел целый ряд рзчиков по слоновой кости. Тогда как в Нидерландах и Германии в XVII и XVIII вв. искус­ство это искало и нашло новые пути, во Франции большинство художников продолжало идти проторенной дорогой и ограничивалось почти исключительно резьбой Распятий. Такая односторонность не могла не отразиться на художественном содержании этой отрасли искусства, а кроме того затрудняет датировку и опредление авторов тех тысяч Распятий, которые все более или менее похожи друг на друга, а часто и просто копированы. На всю эту отрасль искусства ложится во Франции как бы печать ремесленности, и она теряет, по крайней мepe в лице многих своих представите­лей, большую долю интереса. Следует упомянуть, что в XVII и XVIII вв. в Париже временно резали слоновую кость много иностранцев, главным образом нидерландцев из Брюсселя, Антверпена и т. д. например, Gerhard van Opstal, вызванный Ришелье в Париж, где он много работал для Людовика XIV. 

Совсем особое мecтo в истории резьбы по слоновой кости во Франции занимает город Диепп. К сожалению, в 1694 г. громадный пожар, вызванный бомбардировкой англичанами, совершенно уничтожил весь богатый материал для истории этой отрасли искус­ства в Диеппе, и наши сведения о ней с громадным трудом со­браны французскими учеными из других источников. Мы восполь­зуемся данными о Диеппе, собранными трудами Maze-Sancier, Molinierи Chennevieres. 

Начало этой прославленной промышленности относится к концу XIV в. Несколько судов, принадлежавших диеппским купцам, совершив плавание к Зеленому мысу, вернулись с богатым грузом слоновой кости, и это событие, положило начало промышлен­ности, впоследствии так пышно расцветшей. Говорят, диеппские мореходы открыли Слоновый берег на целое столетие раньше португальцев и первые ввезли большое количество кости в Европу. Ввоз её производился при поддержке граждан Руана, участвовавших в этом деле; позднее они и сами занялись обработкой этого материала. Уже в 1507 г. существовала корпорация «des peintres sculpteurs et imagiers de Rouen». Диепп производил в четырнадцатом и пятнадцатом веках главным образом токарные работы из слоновой кости — они считались лучшими во всем мире, тогда как барельефы и статуэтки святых являлись как бы монополией Парижа. Однако, и в Диеппе стали вырабаты­вать всевозможные художественные изделия из слоновой кости, которые расходились по всему свету. Согласно вкусам эпохи, нормандские резчики в Диеппе вырабатывали, главным образом, складни и Распятия, головы Христа с терновым внцом, статуэтки Богома­тери с Младенцем, фигуры святых и мифологические, шахматы, гребни, пороховницы, эфесы для кинжалов и черенья для ножей, епископские посохи, рога для вина и для охоты («oliphants»), укладки и шкатулки. Стоит отметить, что в самом Диеппе не сохранилось ни одной вещи из слоновой кости местной средневековой работы; наиболее старинные относятся к XVII в. Ограбление монастырей в XVIв. и страшный пожар в XVII в. уничтожили массу церковных вещей. Изобртательные диеппские мастера время от времени при­думывали новые формы для своего искусства, — часто какие-нибудь безделушки и игрушки, — но они быстро входили в моду и в большом числе расходились по кунсткамерам всех европейских князей и со­бирателей. Так, в 17-ом веке появились корабли из слоновой кости, в которых всe детали, оснастка и крохотные челoвeчеcкие фигурки были сделаны из слоновой кости. Город Диепп не раз подносил такие корабли коронованным особам, и этот обычай дожил до очень позднего времени. Корабль очень больших размеров, вышедший из мастерской мастера Belleteste, был поднесен Наполеону I; сам автор доставил этот подарок в Париж послеподнесения его императору в городской ратуши Диеппа. Также королю Людовику-Филиппу город преподнес такой корабль в 1833 году. 

В середине XVIII в. в моду вошли прорезные работы, напоминающие кружева; они назывались «mosaïque»; выпиливались лобзиком и тонкий ажурный узор почти всегда служит фоном для скульптурного рельефа. Эту работу, требующую большого терпения и точности, как правило производили женщины. В 1780—1790 гг. особенно славились работы М-llе Pinteur. В 1820-х и 1830-х гг. этот жанр совсем исчезает. В нем сначала процветал стиль rocaille, притом в богатейшей форме, затем следовали sujets amoureux et galants, к которым при Людовике XVI при­соединились девизыи изречения. Весь арсенал тогдашней орнаментики — эмблемы любви и дружбы, колчаны, пастушьи посохи, волынки, факелы, собака — символ верности, жертвенник с голубками или горящими сердцами, гирлянды, ленты, банты и жемчужные нити — все это находит себе место на изделиях из слоновой кости. Диепп взялся и за табакерки и терки для табака. Bсe эти безделушки находили громад­ный сбыт и распространились по всей Европе, доходили даже до Индии, а позднее и до Америки. Революция и Империя неблагоприятно отозвались на промышленности Диеппа; в торговле начался застой и рабочие перешли на другие отрасли, вследствие низкой заработной платы. Изделия из слоновой кости времен Революций редки. Пребывание герцога Беррийского, временно поселившегося в Диеппе, вновь несколько оживило эту отрасль. Опять принялись за выделку тех же кораблей, статуэток нищих, медальонных портретов, барельефов в религиозном и античном духе, точеных безделушек (например, 9 коробочек одна в другой, а в последней полная игра кеглей — все из одного куска, или 13 подвижных шаров, один в другом, тоже из одного цельного куска и т. п.). Но это были бесплодные попытки, место художественного творчества заняло ремес­ленное производство. Несмотря на все, обработка слоновой кости все же до сих пор сохранилась в Диеппе. Из всех художников и мастеров, работавших в Диеппе, ни один, однако, не попал в королевскую Академию или в замнивший ее в 1795 г. Institut. 

Ниже мы приводим имена диеппских художников XIX в., опу­ская тex, о работе которых по слоновой кости не имется точных сведений. Добавим ещё, что диеппские корпорациии цеха имели своих представителей в Париже, где также находились склады их изделий. В первой половине столетия работали: Buisson с многочисленными учениками, Flammand и Thomas père, Bignare, Graillon et fils, Blard le jeune, Brunel, Carpentiers, Co­lette, Delahays, Despoilly, Heu, Ouin, Ouvrier, Sac-Epée, Saillot, Thomas le jeune, Haenique. Работы их, в большинстве случаев,  появлялись на парижских выставках. Назовем, наконец, Meugniot ученика Belleteste, одна вещь которого в 1829 г. попала в Лувр.

В 1850-х гг. в Диеппе производились почти исключительно мелкие вещицы, как брошки, фигурки, иконки, но одновременно процветало подражание старым мастерам и такого рода подделки находили ши­рокое распространение. 

ГОЛЛАНДИЯ

Совсем иначе, чем во Франции сложились обстоятельства в соседних Нидерландах, где искусство резьбы по слоновой кости являлось несравненно боле многосторонним. Именно в Нидерландах, где в семнадцатом и восемнадцатом веках живо­пись расцвела столь необычайно пышно, все остальные художественные интересы народа обратились в сторону мелкой пластики и вследствие этого резьба по слоновой кости смогла достигнуть такого широкого развития. Отчасти это обстоятельство связано с цветущей морской торговлей, благодаря которой было возможно сравни­тельно дешево доставлять ценный материал и с повсеместно распро­странившейся роскошью, порожденной общим благосостоянием; с другой стороны это объясняется тем, что художественный вкус страны долго находился в полном подчинении направлению Ру­бенса, а слоновая кость казалась наилучшим материалом как для осуществления в пластике культа тела и пышных форм, так и для воспроизведения аристократических форм и изящных породистых рук Ван Дейка. Драгоценность и её заморское происхождение осо­бенно соответствовали вкусу и духу времени, во всей полноте выявившимся в пышной утвари и блестящих шпалерах Людовика XIV, в затейливых работах Динглингера и нарядном фарфоре Августа Сильного. Не ограничиваясь, как во Франции, либо Распятиями и статуэтками святых, либо художественными безделушками, резьба по слоновой кости здесь достигла свободного развития и истинной художественности. 

Назовем главнейших из многочисленных нидерландских мастеров. Основателем местной школы можно считать François Duquesnoy(1594 — 1644) из Брюсселя, известного под именем «Fran­çois Flamand» или «il Fiammingo» как его прозвали в Италии, где он жил продолжительное время. Он был другом Пуссэна и много работал по заказам государей и вельмож, исполнял рельефы и полные фигуры, аллегорические и мифологические сюжеты; во многих музеях Европы имеются его работы, которые ставят его в ряд лучших мастеров всех времен. Дюкенуа умер, отравленный своим братом Жеромом из зависти к нему, как к художнику. 

Jérôme Duquesnoy, брат предыдущего, помечал свои работы инищалами «J. Q.»; он ваял также из мрамора. В 1654 г. был осужден за содомию, выставлен в Генте у позорного столба, задушен, сожжен, а пепел его рассеян по втру. 

ArthurQuellinus(1609 — 1668), RomboutVerhûlst (1624-1696) и Albert Vinckenbrink (1604—1664) резали рельефные портреты инебольшие статуэтки. J. Cosynsиз Антверпена (умер в 1700) долго работал в качестве скульптора в Лондоне. J. Mansel во второй половине XVII в. делал рельефы декоративного жанра.

Gerhard van Opstal родился в Антверпене в 1595 г., умер в Париже в 1668 г., где и провел большую часть своей жизни. Выдающийся художник, превзошедший всех своих современников, он был послдователем Рубенса, оставил много талантливых работ из слоновой кости, частично заказанных Людовиком XIV. Барельефы его работы с вакханалиями, амурами, сатирами, морскими чудищами, кентаврами и проч. сохранились в Лувре и в Клюни.

Lucas Faidherbe (1617 — 1697, Мехельн) в возрасте 19 лет поступил в мастерскую Рубенса; перейдя позднее на резьбу из слоновой кости, он стал точным выразителем в пластике художественных замыслов учителя, тем более, что сам Рубенс очень любил скульптуру из слоновой кости. Работы его отличаются законченной техни­кой и не уступают работам Опсталя. Несомненных работ его, однако, сохранилось немного; некоторые находятся в Прадо, в Карлсруэ, в Bене и Мюнхене. У него было много учеников, среди них и два его сына. 

François vanBossuit (1635—1692) также находился под влиянием Рубенса, но меньшим, чем предыдущие, так как долго жил в Италии, где изучал античное искусство. Это один из наиболее искусных и плодовитых резчиков. В 1727 г. вышел сборник гравюр по его работам — свыше 60 вещей из слоновой кости, рельефов, фигур и групп. Фигуры его почти всегда обнаженные, в классическом жанре, а техника его так мягка и нежна, будто он не peзал кость, а лепил из воска. 

Кроме этих выдающихся мастеров, в Нидерландах в то время жил еще целый ряд менее известных, работавших в духе той же школы. Из них назовем: Mathieu van Beveren, около 1670 г. в Антверпене делал Распятия. С. Lacroix, в XVII в. долго жил в Генуе; его работы ценились очень высоко. I. В. Xavery, придворный скульптор в Гаге, умер в 1752 г. Он вышел из семьи, члены которой все делали небольшие фигуры из дерева, глины, мрамора и слоновой кости. Пробыв долгое время в Италии, он работал и при Кассельском дворе, и возможно даже, что он пoceщал и Петербург. Pierre Geunsиз Maeseyck (1706—1776); его специальностью были табакерки, коробочки и другие мелкиевещи. G. Hagar в Брюсселе целиком отдался мельчайшим работам, отличавшимся тонкой и изящной отделкой. 

Названными художниками надолго заканчивается эта отрасль искус­ства в Нидерландах. Лишь спустя 100 лет, в конце XIX в., в Бельгии опять оживилась резьба по слоновой кости. 

ГЕРМАНИЯ И АВСТРИЯ

 О скульптуре из слоновой кости в Германии мы в настоящее время располагаем наиболе полными сведениями, благодаря тому, что там этот вопрос подвергался наиболее подробному, хотя и не исчерпывающему исследованию.

С конца XVI в. кунсткамеры вошли в моду при всех дворах Германии, и, в числе прочих редкостей, скульптуры из слоновой кости собирались особенно ревностно. Так, курфюрст саксонский Иоганн Георг I приобрел вещей из слоновой кости на 23.000 гульденов. Многие государи не только покупали и заказывали такия изделия, но старались иметь собственных придворных резчиков, а некоторые даже и сами занимались резьбой, как например курфюрст саксонский Август Благочестивый (умер в 1586), курфюрст бранденбургский Георг Вильгельм (умер в1640) и курфюрст баварский Максимилиан (умер в1651); затем императоры Рудольф II, Фердинанд III, Леопольд I и Петр Великий, король Великобритании Георг III, короли датские Христиан IV, Фридрих IV и Христиан VI, многие члены австрийского, бранденбургского, саксонского и баварского домов и многие предста­вители родовой знати. 

Пышнее всего расцвело это искусство в Баварии, в Аугсбурге и Нюрнберге. Несмотря на ужасные опустошения, перенесенные в 30-летнюю войну, эти города еще в восемнадцатом веке славились, как центры давнишней художественной промышленности. Так как в них издавна была сосредоточена выделка серебряной утвари и поэтому имлось большое число знакомых с элементами скульптуры мастеров, то естественно, что мода на слоновую кость нашла здсь вполне под­готовленную почву: то же самое позднее имело место в Мюнхене и в Дрездене. В Аугсбурге и Нюрнберге впервые нашли новое применение для нижней полой части слоновых бивней: их снаружи укра­шали резьбой, изнутри выкладывали серебром и так применяли в качестве корпусов для кубков. Позднее эта техника проникла также в Вену, Мюнхен, Аугсбург и за границу. Многочисленные прекрасные аугсбургские и нюрнбергские работы в настоящее время рассеяны по разным музеям мира; лучшие собрания находятся в Дрездене, Берлине и Мюнхене. 

К числу самых замечательных аугсбургских мастеров принадлежит Georg Petel; он был дружен с Рубенсом, работал для знаменитой семьи Фуггер, «миллиардеров» того времени — и умер в 1634 г. в звании члена городского совета. Подписью ему служила монограмма из букв «G. I. P.». Также выдающимся мастером был Bernhard Strauss, живший во второй половине семнадцатого века, и бывший одновременно золотых дл мастером и резчиком по слоновой кости. Роскошные кубки его работы находятся в Вене и в Кенсингтонском музее. Bernhard Bendel (1668—1736) побывал в Париже и в Риме, делал религиозные сюжеты и Распятия. Esaias Philipp Steudner (1691—1760) и брат его Marc Christof Steudner (1698 —1736) занимались резьбой по слоновой кости, гравировкой орнаментов и составляли ри­сунки для ювелиров.

Нюрнберг не столько славился скульптурой из слоновой кости, сколько своими художественными токарными работами из нея. Однако, из резчиков назовем: Leonhard Kern (1588—1663); временно работал и в Берлине. Монограмма его состоит из букв «L. К.». Делал статуэтки и группы. Benedict Herz (умер в1635) работал Распятия и разные фигуры. Balthasar Stockamer (умер ок. 1700), работавший для герцога флорентийского Козимо III, а впоследствии для некоторых германских дворов. Michael Hammer (1730—1810) делал тонкие медальонные портреты для перстней и браслетов. Главной специальностью Нюрнберга в семнадцатом веке были точеные изделия и эта отрасль достигла большого развития преимущественно трудами семьи художников Zick. Знаменитейшим из её членов был Lorenz Zick (1594—1666), сын Петра(умер в1653 г.), бывшего учителем императора Рудольфа II. Он преимущественно делал роскош­ные бокалы, сосуды с ажурной резьбой, коробки изобретенные им самим,  так называемые «Contrefait-Büchsen», т. е. две заключенные одна в другую овальные коробочки, выточенные из одного куска,  и вырезанные по китайским образцам из цельного куска двенадцатигранники, заключающие внутри 8, 10, 12 и до 16 таких же фигур. Bсe эти вещи сработаны с удивительным мастерством. Бокалы его с совершенно произвольными формами и линиями, сосуды с тонкими как бу­мага стенками, покрытыми изящной ажурной резьбой, ажурные шары — все это скорее отличные диковинки, чем художественные произведения. На первом местe здесь стоит желание преодолеть самые сложные технические трудности, а художественность и вкус стоят лишь на втором плане. Однако, такие вещи вполнe соответствовали вкусу того времени. В том же направлении работали еще В.G. Grün (умер в 1620), Friedrich Kleinert (умер в 1714), Hautscher (в началeХVIII в.) и двое знатных дилетантов, члены нюрнбергского совета Harsdörffer и Georg Holzschuher. 

Дальнейшей специальностью Нюрнберга были «микротехнические» резные работы из слоновой кости - образцы неслыханно виртуозной техники. Сюда относятся, помимо украшенных резьбой вишневых косточек и крохотных конных фигурок, пролезавших в игольное ушко, еще игральные кости обыкновенной величины: эти ко­сти раскрывались и внутри находились полный шахматный набор, целый набор разных инструментов и еще другие предметы. Самым искусным представителем в этой отрасли был Leopold Рrоnnеr, работавший с 1600 г. Его шедевром был карманный нож, длиною в 13 сантиметров; в слоновом черенке имелось 13 ящичков, а в них около 1500 разных мелких безделушек! 

Подражателем Proner’aбыл Hautscher, о котором рассказывали, что он сумел уместить в одном перечном зерне не менее 100 точеных стопочек из слоновой кости. К такого же рода диковинкам относятся изящные башенки, стены которых, из тончайших пластинок слоновой кости, вибрировали при малейшем прикосновении и так называемый «Dreifaltigkeitsringe» — три обвитых друг вокруг друга, но не соприкасающихся, кольца. Это изобретение Stephan Zick’a (умер в1715) позднее делал David Zick (умер в 1777). Первый делал также знаменитые в свое время разбор­ные искусственные глаза и уши из слоновой кости, представлявшие настоящие анатомические модели. В тeвремена слоновая кость, наряду с воском, вообще часто применялась для изготовления моделей анатомических препаратов, естественно-исторических раритетов, скелетов. Затем Christoph Harrich (умер в 1630) в Нюрнберге изготовлял с удивительной точностью человческие черепа; иногда они имели алле­горическое значение, например, янусообразное соединение головы Хри­ста в терновом венце с одной стороны и черепа с другой. 

При великолепном мюнхенском дворе в XVII и XVIII вв., одновременно работали два выдающихся резчика, истинных художника, Ангермайр и Файстенбергер. Christoph Angermayr работал до 1631 г.; им исполнены 4 чудных, драгоценных шкафа из слоновой кости для Елизаветы Лотарингской. Наиболее известен шкаф-médaillier, над которым он работал в 1618—1624 гг., внутри и снаружи сплошь покрытый рельефной резьбой. Им же сделаны прекрасные рельефы и небольшой человеческий скелет в Дрездене (Grünes Gewölbe). Andreas Faistenberger (1645 — 1735) был скульптором, творившим из мрамора, песчаника и дерева, а кроме того и прекрасные Распятия, фигуры Мадонны и рельефы из слоновой кости. 

Братья Franz и Dominicus Steinhard состояли с 1633 г. при мюнхенском дворе в качестве резчиков. До этого они работали в Риме, где доныне в Palazzo Colonna сохранился исполненный ими каби­нетный шкаф, выложенный резными пластинками из слоновой кости. 

С именем Simon Troger (умер в1759), уроженца Гайдгаузена близ Мюнхена, связан особый род изделий, представляющих собою соединение слоновой кости и дерева. Эта манера была известна уже раньше, но Трогер впервые применил ее для групп значительных размеров и был лучшпм мастером этого жанра. Его манера создала целую школу. Почти в каждом собрании мы находим в настоящее время статуэтки цыган или нищих, у которых сквозь пpopexи рубища из темного дерева проглядывает голое тело из слоновой кости. 

Kpoмe таких реалистических вещиц Трогер занимался и библейскими или мифологическпмп сюжетами, создавая иногда большие группы. Так, в Дрездене (Grünes Gewölbe) находилась его большая группа «Жсртвоприношение Авраама», повторение которой есть в Эрмитаже. 

В числе учеников и последователей Трогера был Krabensberger из Нимфенбурга; им исполнены также сцены, изображающие мучеников и их мучения.

Из мастеров Регенсбурга, где, как и в Нюрнберге, преобла­дала токарная промышленность, назовем Joh. Martin Teuber, последнего из художественной семьиTeuber, жившего в начале ХVIIIвека. В 1740 г. он выпустил печатное руководство для высшего токарного искусства. Ученики его Michael Hahn с сыновьями делали до начала девятнадцатого века анатомические модели и разные точеные кабинетные вещи. 

Kpoмe Баварии, резьба по слоновой кости процветала также в Швабии — в городах Гейслинген, Ульм, Штутгарт и Гмюнд. Гейслинген является древнейшим центром этой отрасли в Германии, так как уже в XV веке токари и резчики по слоновой кости объеди­нились в особыекорпорации. Распятия, швейные шкатулки, складни и маленькия ceни с фигурами святых делались здесь очень искусно, также разные миниатюрные вещицы в жанре нюрнбергского Пронера. Лучшими мастерами были Wilh.Knoll (умер в1764), автор крупного произведения «Страсти Господни», и его сын Michael Knoll. 

В Ульме в серединеXVII в. небольшие фигуры делал David Heschler. В числе его учеников были Melchior Barthel и Johann Ulrich Hurdter, производившие рельефы на библейские и светские сюжеты. 

В Штуттгарте следует отметить выдающегося токаря Georg Burrer. Родом из Гмюнда был, работавший в Вюрцбурге, замчательный резчик Johann Michael Maucher (род. 1646) первоначально резавший, как его отец и брат, украшения ружейных прикладов; впоследствии, однако, он пустил в моду большие декоративные, украшенные рельефной резьбой, блюда из слоновой кости и к ним такие же кувшины. Эти блюда и кувшины носят название охотничьих, так как рельефы которыми они украшены, всегда изображают охот­ничьи сцены или аттрибуты. 

В Австрии в XVII в. мы также встречаем целый ряд выдаю­щихся мастеров. Так, Mathias Rauchmüller работал в Beнe, в Бреславлe и в прирейнских областях, где он жил в 1693 г. Он делал довольно крупных размеров декоративные скульптуры на мифологические сюжеты и кубки с вакхическими сценами чудной резьбы. Одна из лучших его работ — группа «Аполлон и Дафна». Johann Caspar Schenk (умер ок. 1673) делал рельефы, кувшины, пороховницы и охотничьи сцены. Преемником его при дворе был Mathias Steinle (1644—1727). Из большого числа его чудных работ особенно выделяются конные статуэтки Леопольда I и его сыновей Иосифа II и Карла VI, которые хранились в Венском Придворном музее. Johann Ignaz Bendel (умер ок. 1730) выходец из известной богемской семьи художников, с 1699 г. работал в Праге и в Beнe. Главное его произведение — 12 рельефов с мифологическими сценами изобличающие талантливого художника. JohannPichler и Johann Schneck, тирольцы, работали около 1700 г. в Австрии; был подражателями Трогера (фигуры нищих и проч.). 

Токарное искусство также имело своих представителей в лице Görlitzer, Vading, Huber и Treumund Kirsch, изготовлявших в Beнe около середины XVII в. прялки, стопки, витые колонки и проч. В Beнe с 1780 г.также работали выдающиеся мастера-микротехники — братья Sebastian и Paul Hess из Бамберга, изготовлявшие браслеты, перстни, табакерки и коробочки с богатыми резными пейзажами. Фон на этих их изделиях как правило светло-голубой. Kpoмe этого они славились невероятно тонкой резьбой монограмм и проч. В числе их учеников был Nicolaus Klammer (1769 —1830), работавший в Beнe и в Граце и достигший в подобных вещицах баснословной виртуозно­сти. Детали его пейзажей и марин зачастую можно разобрать только в лупу. 

Щедрые меценаты, курфюрсты саксонские создали в Дрездене новый центр искусства рзчиков. Уже курфюрст Август (1553—1586) собрал резную кость, сам занимался токарным делом и привлек в 1578 и 1584 г. к своему двору таких мастеров, как Georg Weckhardt из Мюнхена и Egidius Lobenigk из Кельна. Каждому из них была отведена в дрезденском дворце собственная мастерская, и здесь ими были исполнены многочисленные работы — точеные кубки, бокалы, крученые колонки, ажурные шары, пирамиды и цепочки. Затем в 1620 г. Jakob Zeller в Дрездене исполнил из слоновой кости известный боль­шой (высотой больше 1 м.) декоративный корабль, несущий на корпусе генеалогию саксонского дома и гербы курфюрста и его супруги на главном пapyce; корабль покоится на остроумно скомпанованном постаменте с Нептуном, тритонами и дельфинами. В 1670 г. в Дрезден переселился Melchior Barthel (1625 —1672), работавший в качестве архитектора и скульптора сперва в Риме, а затем в течение 17 лет в Венеции; он делал для саксонского двора вольные подражания из слоновой кости старым христианским монументальным скульптурам. Вторым большим мастером в Дрездене был зна­менитый Balthasar Permoser (1650—1732), живший долго в Италии,  где учился у Пьетро да Кортона и Бернини; в 1704—1710 гг. он работал в Берлине, а затем в Дрездене создавал великолепные творения из слоновой кости. 

Повторение группы «Геркулес с Омфалой и Купидоном» нахо­дится в Эрмитаже, и, вероятно, принадлежит к числу личных приобретений Петра Великого в Дрездене. По-видимому, эта группа особенно нравилась современникам, так как известны еще 2 экземпляра; один в том же Grünes Gewölbe, а другой в Берлинском Художественно-промышленном музее. Однако, первая группа размерами нсколько больше остальных. Кроме целого ряда аллегорических групп, — в том числе знаменитые «Времена года» и работ библейского содержания, Пермозер делал еще чудные Распятия и портреты. 

Прекрасные вещи из слоновой кости вышли, затем, из рук семьи Lücke, работавшей в Дрездене. Важнейшими её представителями являются Carl August Lücke (1670 —1730), автор рельефных портретов и групп, и Johann Cristoph Ludwig (von) Lücke (1705-1780), необыкновенно разносторонний и тонкий художник. Он начал свою карьеру лепщиком на Мейсенской фарфоровой мануфактуре, но через год был уволен за непригодностью; тогда он взялся за резьбу по слоновой кости, чему уже раньше обучался во время странствований по Англии, Франции и Голландии. В 1730 —1740 гг. он выполнил для дрезденского и шверинского дворов множество прекрасных работ, среди которых выделяются: 2 Распятия (1737 г. в Дрездене), группа «Христос на Кресте», группа «Возрождение искусства», и ряд боле мелких работ, портретных бюстов, медальонов и мифологических фигур. С 1749 г. он странствовал, нигде не усиживался, работая то с фарфором, то со слоно­вой костью, а в 1753 г. мы видим его в Копенгагене где он занимается резьбой, затем вдруг встрчаем его в Beнe, где он работает на фарфоровом заводе. К этому периоду его жизни относятся находящаяся в Эрмитаже фарфоровая фигурка женщины с раковиной с полной подписью «Ludwig von Lücke», и одна из лучших его скульптур из слоновой кости — спящая пастушка на золо­ченой кушетке. Kpoмe того, Люкке делал микротехнические вещицы, например, перстень с кро­шечными рельефными портретами, и модели уродливых образований для научных коллекции. В 1767 г. он опять в Дрездене, затем перебирается в Данциг, где и умирает. 

Брат его, Carl August Lücke, родился в 1710 г., в 1738—1757 гг. состоял на мекленбургской службе в Шверине и в Виттенберге придворным скульптором; после недолгого пребывания в Гамбурге в 1757 г. он направился в Poccию, где уже бывал раньше, и здесь прожил 5 лет, а позднее еще два года. В 1777 г. он с многочисленной семьей жил в Данциге, все еще делая фигуры, группы и медальоны, особенно портретные.

Johann Cristoph Köhler был придворным ювелиром короля Августа Сильного: он делал фигурки и группы из слоновой кости с богатой отделкой из золота, камней и эмали. Возникновеше этих драгоценных безделушек приписывается личному вкусу короля, отличавшегося страстью к роскоши, и их можно сопоста­вить со знаменитыми Динглингеровскими работами. В Эрмитаже имеется несколько таких фигурок, до сих пор малоизвестных. В Grünes Gewölbe находятся его работы: башмачник, горшечник, точильщик и др., а также фигурка кружевницы, известная под именем «Barbara Uttmann». Кроме того, он изготовлял табакерки из слоновой кости и сделал бокал с охотой Дианы и конную статую Августа Сильного. 

Wilhelm Krüger, родом из Данцига, был с 1711 г. придвор­ным резчиком по слоновой кости и янтарю при Дрезденской кунсткамере и изготовлял разные вещицы в жанре Кёлера, в том числе 4 статуэтки, называемые «Нищие графини Кенигсмарк». Сын его Gottlib Wilhelm Krüger, продолжал работу в духе отца и поставлял ко двору изделия из янтаря и слоновой кости до конца XVIII в. Ephraim Benjamin Krüger, брат предыдущего, делал для двора янтарь и черепаху. Совершенно в духе Кёлера и Крюгера работали еще Ferbecq из Франкфурта и Ertel из Циттау. 

В виду трудности конкуренции с Дрезденом, во всей Саксонии резали слоновую кость ещё только в Лейициге, например, Georg pranz Ebenhech (или Ebenhoch), делавший рельефы и умерший в г. Потсдам. 

Следует ещё упомянуть о некоторых мастерах в других более мелких городах Германии. В Веймаре работал Marcus Heiden из Кобурга, приглашенный в 1638 г. герцогом Саксен-Веймарским Вильгельмом IV, который сам был большим любителем токарного искусства. Гейден делал бокалы, выдающиеся по технике; некоторые из его работ находятся в музеях Веймара, Вены и Флоренции и свидетельствуют о его виртуозной технике. С ним много работал Johann Eisenberg. Образцы его превосходного искусства сохранились в музеях в Beнe, Берлине и Касселе. Jacob Dobbermann (1682—1745) был резчиком по янтарю и слоновой кости у ландграфа Гессен-Кассельскаго Карла IV. Сохранились рельефы, вазы с рельефными украшениями, шахматы и другие образцы его работы. Joh. Wilh. Kirchner также работал в Касселе в конце XVIII в., a Justus Klesecker (с 1653 г.) и Servatius Hochecker (1689—1735) работали во Франкфурте. Melchior Paulus (монограмма его состоит из букв «М. Р.») создал хорошие скульптуры в Кельне в 1703—1733 годах. 

Ignaz Elhafen, работавший при дворе курфюрста пфальцского Вильгельма в Дюссельдорфе, является одним из самых продуктивных и выдающихся барочных мастеров. Прекрасные статуи и рельефы его работы были выставлены в Баварском Национальном музее и отли­чаются самой детальной отделкой, причем характерны выработка мышц и жил, широко открытый рот и типичное расположение пальцев рук: средние тесно сближены, остальные широко оттопырены. 

В северной Германии резьбу по слоновой кости тоже любили, но она не достигла такого развития, как на юге. В Берлине временно рабо­тало несколько знакомых нам уже художников таких как Permoser, Eben­hech, Leonhard Kern и др. Esaias Нерр был с 1660 г. резчиком по слоновой кости, черепахе и серебру при дворе бранденбургского кур­фюрста. MichaelDaebeler (1635—1702), впоследствии был скульптором и архитектором у курфюрста Фридриха Вильгельма; известна ручка для трости его работы, состоящая из детских фигурок. В Эрмитаже имеется подобная ручка, вроятно, его же работы. Этот же мотив затем повторяется очень часто в семнадцатом веке на ручках ножей, тростей и проч. 

JoachimHenneu в Берлине делал портреты, Piaimund Faltz, швед, был медальером. В 1688 г. он был приглашен в Берлин, где и оставался до смерти в 1703 г., иногда выполняя портреты из слоновой кости, которые по характеру плоского рельефа напоминают медали. Andreas Schlüter, зна­менитый скульптор, также выполнил несколько работ из слоновой кости в Берлине, куда был приглашен в 1694 году. 

Кроме берлинского двора, в северной Германий слоновую кость обрабатывали в основном при брауншвейгском и вольфенбюттельском. Из мастеров назовем: PeterHenke, оставившего после себя целый ряд рельефов и фигур; Sebastian Huggenberg, скульптора и медальера конца XVII в.; Vincenz Georg Haberg (умер в 1746 г.), скульп­тора и гравера, выполнившего несколько мифологических и аллегорических рельефов; Joseph Ignaz Eichler (род. в Pимe 1714 г.), занявшегося в Брауншвейге мелкими скульптурами а также ювелирным делом,  и отличавшегося знанием анатомии; Theophilus Wilhelm Frese, около 1726 г. делавшего в Бремене статуэтки. 

Наконец, и в старинном Данциге, где находились и искусные ювелиры и резчики по янтарю, процветала резьба по слоновой кости. Отсюда была родом упоминавшаяся выше семья Крюгер, работавшая поздне в Дрездене, а в самом Данциге работали Andreas Meissner, в середине XVIII в., и величайший из данцигских резчиков Chri­stoph Maucher, около 1700 г. создавший большую настольную вазу, изо­бражающую победу над турками и подавление восстания в Венгрии императором Леопольдом I и его сыном Иосифом.

ДАНИЯ

В Дании резьба по слоновой кости также достигла расцветав XVII и XVIII веках вслед за тем, как в Копенгагене поселился норвежец Magnus Berg (1666-1739), создавший здсь целый ряд чудных работ, хранящихся в собрании замка Розенборг, в Beнe и в Мюнхенн. Берг был выдающийся художник и создал длинный ряд рельефов, бокалов и медальонных портретов. Почти всeего работы не подписаны, но характерно для него, что на рельефах отдельные части так проработаны, что совсем выступают из фона и еле к нему примыкают. Раньше Берга в Копенгагенеуже рабо­тали Jacob Jensen Nordmand (умер в 1680), изготовлявший небольшие мо­дели судов, и Jan Holländer, тоже оставивший нсколько хороших работ. Упомянем еще: Joergen Christensen Gornaas, жившего около 1758 г.; статуэтка левретки в Брауншвейгском музе свидетельствует о его искусстве; Lorenz Spengler, немца из Шаффгаузена, прибывшего в Копенгаген в 1743 г. и умершего в 1807 г.; его специальностью были украшенные рельефами пирамиды и храмы, фигуры, бюсты, а также и портретные медальоны. Уже отмчено выше, что в Копенгагене временно работал и Люкке.

ИСПАНИЯ

Испания, где в XV и XVI вв. так процветала скульптура из дерева, естественно не могла обойти вниманием слоновую кость, тем более что этот материал был ей легко доступен, благодаря собственным морским сообщениям. Хотя мы и не имеем подписных работ из слоновой кости испанских художников, a Riano, один из лучших историков испанского искусства, высказал, что все имющиеся в Испании произведения из слоновой кости XVII и XVIII вв. иностранного происхождения, тем не менее бесспорно, что целый ряд скульптур носит столь ясный отпечаток испанского искусства, что не может быть сомнений в существовании местных резчиков, а среди них даже выдающихся. Двое из них известны нам по имени. Raymundo Capuz (1665—1743 гг.) делал статуэтки нищих из дерева и слоновой кости; возможно, что они даже послужили образчи­ками для подобных работ Трогера. Francisco Capuz, монах-доминиканец, современник предыдущего, также известен как автор мелких скульптур и микротехническнх работ. Поныне в Испании существует множество ярко раскрашенных статуэток Мадонны и святых, сделанных из слоновой кости в XVII и XVIII вв., вывезенных из колоний, но не имеющпх никакой художественной цнности.

КИТАЙ

В Китае издавна использовали слоновую, мамонтовую и моржовую кость для художественных и промышленных целей. Так как стиль восточных изделий из слоновой кости совпадает с общим стилем искусства Небесной Империи, то мы ограничимся здесь нсколькими словами о технической стороне этих работ. Наряду с изделиями очень высоко стоящими по художественности, как статуэтки, рельефы, фигуры животных и проч., в Китае слоновая кость применяется для бесчисленного множества предметов обихода, культа и украшения. Техническое выполнение их часто достигает удивительного совершенства. Интересно отметить, что один из периодов расцвета китайской резьбы по кости совпадает с эпохой, когда и в Европе эта отрасль искусства вновь достигла невиданного совершенства — XVII и XVIII веках. К этому времени относятся и те диковинки техники, кото­рыми Китай так поразил Европу, те удивительные безделушки, в которых трудно решить что изумительнее, терпение необходимое для их выделки или чистота работы. Мы имеем в виду известные выpeзaнныe из цельного куска слоновой кости, ажурные, заключенные один в другом шары, коробочки и кубики, фигуры окутанные сетью и те баснословно тонкие вещицы, в выделке которых Китай достиг изумительного совершенства. Китайские мастера были знакомы также с окраской и протравливанием слоновой кости, хотя, при высокой чут­кости к материалу, они и сознавали, что красота слоновой кости заключается, главным образом, в натуральном цвете. В техническом отношении, тысячелетний опыт научил китайцев пользоваться всеми выгодами, предоставляемыми слоновой костью, как материалом. Хрупкий, он в их руках делается как бы мягким и податливым, как воск, — до того мягки у них закругления, плавны линии и совершенна полировка. 

ЯПОНИЯ

В Японии возникновение резьбы по кости, повидимому, относится к сравнительно позднему времени, по крайней мере в отношении крупных изделий, и в этой области она не превзошла своей резьбы по дереву и другим материалам. Зато японские резчики занимают исключительное место в выделке тех мелких резных фигурок, к которым принадлежат так называемые netzuke. Нецки, эти похожие на пуговку вещички время от времени носились всем зажиточным классом и служили для прикрепления к поясу кошельков, разных приборов, баночек для лекарств и т. п. Они делались самых разнообразных форм и из различных материалов, но среди последних слоновая кость занимает видное место. Многие европейские собрания, специально посвященные этим вещицам, дают нам ясную картину неиссякаемой творческой фантазии, изумительного разнообразия сюжетов и чудной техники японцев; и ни один другой предмет в истории искусства, за исключешем разве что европейских табакерок, не дает такого полного отражения физической и духовной жизни народа, как именно эти нецке, в которых отражаются религия, история, политика, поэзия, литература, предания, юмор, работа и быт целого народа. Любовь и ненависть, сатира и насмешка, возвышенное и низменное, героическое и обыденное — все находит свой отзвук в этих крошечных вещицах. Часто они встречаются потемневшими, - по воле мастера или от времени, — но всегда отличаются замечательной полировкой, и все их сто­роны отделаны одинаково тщательно. Эти крошечные скульптуры дают неисчерпаемый источник тому, кто хоть раз попытается про­никнуть в душу японцев, которая нам так же мало знакома, как душа китайцев, как будто оба эти народа — жители другой планеты. Кроме того, японцы ловко умеют сочетать слоновую кость с лаком, янтарем, золотом, серебром, бронзой (shakudo), черепахой, перламутром, камнями, рогом и т. д.